Завьялов Владимир Семенович

Воспоминания о Богомолове Владиславе Николаевиче.

14 сентября 2019 г. исполняется 100 лет со дня рождения В.Н. Богомолова начальника и Главного конструктора КБ Химмаш им. А.М. Исаева с 1971 по 1985 г.  В.Н. Богомолов стал начальником КБХМ (ОКБ-2 до 1967 г.) после  неожиданной смерти А.М. Исаева, также, как В.П. Мишин 5 лет ранее стал начальником ЦКБЭМ после неожиданной смерти С.П. Королева. Оба были первыми и единственными многолетними заместителями гениальных конструкторов советской ракетно-космической техники. Оба старались сохранить преемственность в работе предприятий, но у них уже не было того авторитета в высших слоях страны, и им труднее доставалась самостоятельность принимаемых решений.

 Я хочу поделиться некоторыми личными впечатлениями о Богомолове в первую очередь для настоящих и будущих работников КБ Химмаш (я надеюсь, что КБ Химмаш еще просуществует, а не интегрируется в никуда) и для всех интересующихся историей советской космонавтикой, которой по-настоящему можно гордиться в отличии от сегодняшней российской космонавтики. К сожалению, очень мало написано об этом замечательном человеке. Родина отметила его высшими наградами страны: Герой Социалистического Труда, три ордена Ленина  и Ленинская премия и др.  Его именем названа улица на которой находится КБ Химмаш, он почетный гражданин г. Королева.

 С Богомоловым я познакомился в 1959 г. после объединения ОКБ-2 с ОКБ-3. На 3-м стенде отдела 15, где я работал ведущим инженером-испытателем шла отработка двигателя ТДУ С5.4 для возвращения искусственных спутников на Землю, в том числе и первых пилотируемых. Богомолов следил за отработкой ТДУ и часто приходил на испытания. После полета Ю.А. Гагарина Богомолову присвоено звание Героя Социалистического труда за создание ТДУ. В конце 1960 г. меня избрали заместителем секретаря парткома ОКБ-2 по идеологии (без отрыва от производства) и я стал встречаться с Богомоловым более регулярно. По настоящему я познал Богомолова как человека, а не как руководителя (начальника), когда мы жили вдвоем в номере профилактория ОКБ-2. Несколько слов о профилактории (в летние месяцы – пионерский лагерь), который в существующем виде является детищем Богомолова, и который длительное время считался одним из лучших не только в нашей отрасли.

Он нам достался благодаря стараниям первого заместителя начальника предприятия по общим вопросам М.Г. Медкова в начале 60-х годов после образования ОКБ-2, как самостоятельного предприятия. Ранее там была какая-то школа международного отдела ЦК КПСС, или что-то в этом роде. Это два небольших 2-х этажных корпуса засыпного типа. Отдельно столовая, медицинские и административные кабинеты, котельная и два одноэтажных деревянных дома для обсуживающего персонала. Первые два заезда мы с Богомоловым жили в двухместном номере на 1-м этаже корпуса № 1. Номер ничем не отличался от других. Умывальник и туалет общие на этаже. Владислав Николаевичу говорили, чтобы он ездил в профилакторий со своей супругой Надеждой Николаевной, но он считал, что это неудобно, т.к. она не работает на предприятии. Надежда Николаевна уже тогда чувствовала себя неважно и нуждалась в постоянном медицинском наблюдении. В конце концов, Богомолова уговорили, но он, по-моему, настоял, чтобы она покупала путевку за полную стоимость. Жить они стали в том же номере (№ 2), я перебрался в номер напротив на 3-х или 4-х человек. В дальнейшем профилакторий при Богомолове непрерывно перестраивался и совершенствовался. Владислав Николаевич лично следил за всеми стадиями его перестройки. Улучшались жилищные условия и медицинское обслуживание. Питание всегда было на высшем уровне.  В будни по вечерам после ужина играли в преферанс, как правило, в постоянной компании. Играли простую «сочинку». В основном без «бомб» и «темных», т.е. без азарта. В субботу Владислав Николаевич обязательно ходил на лыжах в спокойной компании без быстрых гонок и крутых горок. По воскресеньям часто уезжал домой. В «Богомоловский заезд» - это конец февраля и начало марта бывало много солнечных дней, снега и праздников. Кроме 23 февраля и 8 марта был еще день рождения Надежды Мефодиевны – старшей сестры хозяйки. За праздничным столом Богомолов любил петь русские народные песни, негромкие и протяжные, типа «По Дону гуляет…», танцевать не любил. В первой половине праздничного дня устраивали шашлык на природе недалеко от территории профилактория, под руководством А.А. Гудкова. Я агитировал В.Н. делать по утрам пробежки или делать разминку, он отвечал: «Ты что, желаешь умереть здоровым?». Много курил свой любимый Беломор. Он видно рассчитывал на свое природное здоровье. Его отец скончался в очень преклонном возрасте.

О достижениях КБ Химмаш под руководством Богомолова в деле освоения космоса и повышения обороноспособности страны написано достаточно. Я напомню только о некоторых:  

По пилотируемой космонавтике разработаны двигатели и двигательные установки (базовые блоки) всех пилотируемых и транспортных кораблей с вытеснительной системой подачи. Осуществлен переход с регенеративной системы охлаждения двигателей на абляционную. Базовый блок С5.80 основа всех существующих сегодня кораблей «Союз» и «Прогресс». На всех отечественных долговременных орбитальных станциях (ДОС), начиная с «Салют-2» стояли двигатели, разработанные при Богомолове.

По тематике В.Н. Челомея разработан двигатель 11Д442 для транспортного корабля снабжения (ТКС) комплекса «Алмаз». Этот двигатель и сейчас находится в составе блока «Заря» международной космической станции (МКС).  

По тематике Д.И. Козлова (ЦСКБ) разработаны двигательные установки всех спутников дистанционного зондирования земли, как гражданского, так и военного назначения до развала СССР.

По тематике В.П. Макеева разработаны двигатели 3Д40 и 3Д41 для 1-й и 2-й ступени и двигатель 3Д43 блока разведения головных частей первой советской межконтинентальной ракеты ВМФ (РСМ-50) с разделяющимися ядерными боевыми блоками, а также двигатели 3Д38 и 3Д39 для 2-й и 3-й ступени и двигатель 3Д36 блока разведения первой (и современной) трехступенчатой межконтинентальной жидкостной ракеты ВМФ (РСМ-54).

По тематике П.Д. Грушина проведена модернизация двигателя 5Д25 (С5.44) Это двигатель 5Д25М для изделия 5Я24 и 5Д25МН для изделий 219 и 44Н6 систем С-25 и С-25М, которые стояли на вооружении до 1984 г. Продолжался авторский надзор по двигателям на серийных заводах и доработка двигателей для использования их в летных мишенях. Двигатель С5.44 разработанный для ракеты КБ «Радуга» используется в модернизированном варианте ракеты Х-22.

Все, что связано со строительством в КБ Химмаш, прямая заслуга В.Н. Это не только коренная перестройка профилактория, но и строительство филиала медсанчасти (фактически поликлиники предприятия), кафе «Факел», спортзала, водной станции в Пирогово и зоны отдыха на озере (по бетонке направо от Красноармейского шоссе). Все это он делал не формально, а вкладывая свою душу. Следил за ходом строительства на всех этапах, помогая устранять недостатки.

С момента образования ОКБ-2 (еще в составе НИИ-88) Богомолов, как 1-й зам А.М. Исаева, отвечал за распределение жилья. На прием по личным вопросам записывались почти исключительно по жилью. За 33 года (с 1952 по1985 год) улучшили жилищные условия большинство работников ОКБ-2 (КБ Химмаш). При распределении жилья всегда есть недовольные. Жалобы на «неправильное» распределение жилья шли сначала в администрацию и партком, а затем в вышестоящие организации. То, что в КБ Химмаш было мало таких жалоб большая заслуга В.Н. Богомолова. Перед приемом по личным вопросам Владислав Николаевич предварительно тщательно изучал персонально по каждому все обстоятельства дела с представителями профкома и администрацией подразделений. Чаще всего это был многолетний председатель жилищно-бытовой  комиссии профкома Рудольф Морозов.

Приходилось бывать с Владислав Николаевичем в служебных командировках. В них проявляется нечто другое, чем в служебном кабинете на работе. Расскажу о некоторых из них. Раз в 2-3 года ГИПХ проводил межотраслевые совещания на высоком уровне. Присутствовали заместители министров МОМ, МАП и Химпрома, кто-то от ВПК и руководители организаций, или их первые замы. Например, на одном из них (это тогда, когда только назначили замом в МОМ В.Х. Догужиева) в холле гостиницы «Октябрьская» у отдельной стойки регистрировались приехавшие на совещание. Там определялось кого куда поселить, за кем закрепить машину (были новые «Волги» из гаража обкома партии). Почти все приехали на поездах №1 и №2 и в холе образовалась приличная очередь. Какой-то приближенный «большого» начальника просил пропустить его вне очереди для Героя Соцтруда. Ему резонно ответили, «Здесь все Герои, и пропускают только дважды героев». Богомолова совсем не интересовало, куда его поселят и закрепят ли за ним машину (были еще общие «рафики»). Богомолов не любил выступать на пленарных заседаниях, но с большой пользой общался с руководством ГИПХ и представителями смежных организаций. В конце совещания был банкет для участников совещания (не для всех) на зафрахтованном теплоходе с прогулкой по Финскому заливу с заходом в Петергоф. Даже на теплоходе был свой «президиум».

О командировках на Байконур». В самолете (ИЛ-18 1-го объекта) первый ряд большого отсека был для преферансистов. Запомнилось когда играли трое: В.Н. Богомолов и А.П. Ваничев на крайних креслах, на среднем кресле колода, а  Э.И. Корженевский на полу перед среднем креслом. К приезду Богомолова всегда ездили на рыбалку, чтобы приготовить уху. Владислав Николаевич не любил оставаться один в своем номере в гостинице №1, и почти все свое свободное время проводил в 2-х комнатном номере №8 2-й гостиницы. Где был как бы «штаб» нашей экспедиции. Здесь играли в преферанс и отмечали приезд и отъезд Богомолова. Н.А. Новичков приготовлял шикарные овощные салаты. Была исключительно дружественная обстановка вне зависимости от должностного положения. С Богомоловым я был на пуске Н1 № 7Л. На пуске Н1 он был впервые. Там уже стаяла наша штатная ДУ С5.51. Богомолов не пошел в бункер, откуда было плохо видно. Мы смотрели пуск с развилки на 113-ю площадку. Ракета ушла за облака, и мы долго не знали результатов полета. 2-я площадка была полностью эвакуирована и здания стояли с открытыми окнами.

Была интересная поездка в Академгородок сибирского отделения Академии Наук. Дело в том, чтобы трудно было наглядно доказать, что наши сетчатые внутрибаковые устройства ДУ С5.51 способны удерживать жидкость на всех режимах полета. Их работоспособность в невесомости можно было проверить только на модели в летающей лаборатории. Реальные размеры бака не позволяли это сделать в натуре. По критериям подобия были разногласия, нужно было заручиться авторитетным мнением Академии Наук. Поехали четверо: Богомолов, я (ведущий конструктор), В.Я. Малышев (начальник головного конструкторского отдела) и Б.Б. Парпаров от проектно-расчетного отдела № 5. В Новосибирске по дороге в Академгородок специально проехали мимо авиационного института и завода имени В.П. Чкалова, где Богомолов работал во время войны (Завод во время войны выпускал до 30 истребителей в день). Критерии подобия  модели  разработали сотрудники двух институтов СО АН. Там же была достигнута договоренность, что первый в СССР научно-производственный кооператив СО АН изготовит модель по критериям подобия. В гостинице встретили В.П. Мишина, который пригласил лететь в Москву с ним в его самолете. С Мишином были человек пять. Я знал только А.Н. Иванникова, был там Косяков (личный охранник Мишина) и еще кто-то. Мишин пригласил Богомолова в салон ИЛ-18, но Владислав Николаевич отказался. Мы были втроем в огромном 2-м отсеке. Парпаров остался утрясать какие-то оставшиеся вопросы и просил Малышева довести до Подлипок, купленные им в Академгородке хрустальные стопки. Вскоре к нам пришел Мишин. У нас была бутылка водки и в ход пошли парпаровские стопки. Мишин заявил, что в своем самолете пил из чего угодно, но не из хрусталя. Впоследствии модель успешно прошла испытания в невесомости на ТУ-4, в которых принимал участие Л.А. Новиков, который до настоящее время работает в КБ Химмаш.

Ровные дружественные деловые отношения, которые сложились у А.М. Исаева и С.П. Королева продолжались и у В.Н. Богомолова с В.П. Мишиным. В конце 1973 и начале 1974 г. сгустились тучи над продолжением работ по Н1-Л3 («Лунная программа»). Одну из комиссий «Перспективы развития космического двигателестроения» возглавил В.П. Глушко. Он позвонил Богомолову и попросил представителя КБ Химмаш принять участие в работах комиссии. В.Н. назвал мою фамилию. Через секретаря Глушко меня нашли по телефону в КБ «Салют» и Глушко лично пригласил меня принять участие в работе комиссии. В комиссии были разногласия, и Глушко потерял интерес к ее работе. В дальнейшем, в приказе МОМ о снятии Мишина, был отмечен «низкий уровень проектных работ в ЦКБЭМ».

За несколько дней до приказа о снятии (от 21.05.1974 г.) Богомолов позвонил Мишину, и попросил разрешения подъехать. Богомолов предложил и мне поехать. У меня еще был административный пропуск ЦКБЭМ, который мне оформили, как ведущему конструктору по блоку «И» Н1-Л3. Мишин был в маленьком «королевском» кабинете и разбирал бумаги. На столе была начатая бутылка армянского коньяка. Они выпили по рюмке. Запомнилась фраза Мишина: «Слава, поверь, что хоть этот двигатель погубил меня, но в ближайшие 5 лет лучшего двигателя не будет».

После образования НПО «Энергия» и назначения В.П. Глушко на первое совещание по перспективам работ НПО в бывшем кабинете С.П. Королева, которое проводил Д.Ф. Устинов Богомолов позвал меня. Там разговор шел про РЛА и о возможности создания многоразовой системы для полетов в космос. О пилотируемых полетах к ДОС говорилось как-то вскользь, хотя эти работы занимали видное место в   НПО, и там был большой объем работ КБ Химмаш. С приходом к власти в «королевской» фирме В.П. Глушко отношения с КБ Химмаш потеряли прежний доверительный характер.

Когда готовилось «глобальное» постановление по «Энергия-Буран», Богомолов позвонил В.П. Глушко и попросил о встрече. Глушко ответил отказом, что ему нужно ехать на полигон. Богомолов сказал, что и ему нужно ехать. Глушко сказал, что там и переговорим. Богомолов предложил мне поехать с ним. Встреча состоялась в «королевском» домике на 2-й площадке. Встреча началась с опозданием к назначенному времени, Глушко продолжал разговаривать с Е.В. Шабаровым (зам Глушко по наземке) в соседней комнате. Когда Глушко пришел, разговора практически не было. Был монолог Глушко минут на 20. Говорил о встрече с Л.И. Брежневым и о «глобальных» задачах, стоящих перед «НПО Энергия» и ни слова о пилотируемых полетах к ДОС. Посмотрел на часы и сказал, что время. отведенное нам для встречи исчерпано и попрощался. Ни чего о совместных работах с КБ Химмаш.

В начале работ по «Бурану» Б.И. Губанов (зам Глушко по «Энергия-Буран») поручил Б.В. Чернятьеву проработать вопрос по ОДУ «Бурана» на штатных компонентах (АТ-НДМГ), как это делали американцы на Шатлле. Чернятьев встречался с Богомоловым и попросил сделать эту работу без официального ТЗ. С двигателями КБ Химмаш (2т.-типа С5.92, 300 кг.- типа 11Д426, С5.69 и ДМТ) ОДУ хорошо компоновалось в НПО «Молния». Энергетика и массовые характеристики были не хуже американских. «Недостаток» их был в том, что они были почти готовы к эксплуатации, а отработка двигателей «Энергии» еще не начиналась. Глушко считал, что ОДУ должна быть на экологически чистых компонентах (кислород-керосин). Он запретил Губанову прорабатывать вариант ОДУ на стойких компонентах. Чернятьев был отстранен от работ по ОДУ и переведен на блок ДМ.

Надо сказать, что американцы прежде чем остановиться для ОДУ на стойких компонентах проработали возможность создания ОДУ на компонентах кислород-керосин и кислород-спирт, но это были трудновыполнимые и проигрышные энергомассовые варианты. В итоге работ по «Энергии-Буран» мы создали в ущерб всем работам по космосу ракету-носитель для которой не было полезных нагрузок и МКС «Буран», которая не могла быть многоразовой и пилотируемой, т.к. ОДУ (на кислороде-керосине) съела все веса для полезных нагрузок и системы жизнеобеспечения, а также не гарантировала даже суточной работы из-за шлакообразования трубопроводов. Богомолов даже гордился, что не принимает участия в этой авантюре.

В ходе отработки двигателя РН «Энергия» (теперь РД-170) было положение, когда министр МОМ С.А. Афанасьев попросил Богомолова проработать вопрос о возможной замене этого двигателя. Я был на совещаниях у Богомолова, когда рассматривались возможные варианты замены. И.А. Клепиков из Энергомаша (т.е. от НПО «Энергия») предлагал поставить 4-е четвертинки (теперь это РД-191). А.А. Бахмутов из КБ Химмаш предложил оригинальную кинематичекую схему из 5 двигателей НК-33 с возможностью управлять вектором тяги. Усилиями, можно сказать В.П. Радовского, удалось довести ТНА и отработать двигатель РД-170. Двигатель получился очень напряженным.  Кроме 2-х пусков в составе РН «Энергия» было около 80 пусков в составе наземной РН «Зенит» и «Морского старта», из которых свыше 10% были аварийные.

Богомолов был единственным из главных конструкторов ракетно-космической техники СССР, который считал работы по созданию «Энергии-Буран» авантюрой. Через 40 лет видно на сколько был прав Богомолов.  Программа «Энергия-Буран» была бессмысленна, как с политической, так и с технической точки зрения. Космонавтика в СССР пошла по ложному пути. Истрачено 30 млрд. долларов и не достигнута ни одна цель. Считается, что задел программы используется:

 «Морской старт» Компании Боинг с украинской ракетой «Зенит» оказался не конкурентоспособным и обанкротился. Зачем-то был куплен РКК «Энергией», а после гибридной войны с Украиной остался без ракеты и каких-либо перспектив.

Двигатель РД-180, изготовляемый в «Энергомаш» по ТЗ компании Пратт-Уитни с использованием американских технологий надежно служит задачам НАСА и пентагона, а не России. Пратт-Уитни получает от России миллиарды долларов за двигатели Боингов и Аэробусов, на которых летает вся Россия, у которой нет своих экономичных двигателей.

Двигатель РД-191 (детище И.А. Клепикова) пытается послужить России в составе РН «Ангара», но всё никак не получается.

РКК «Энергия» предлагает использовать двигатель типа РД-170 при создании ракеты-носителя сверхтяжелого класса. Это похоже на повторение программы «Энергия-Буран».

На время работы Богомолова главным конструктором КБ Химмаш пришлось много крупных неприятностей в деле освоения космического пространства. После гибели космонавтов Волкова, Добровольского и Пацаева были неудавшиеся стыковки с ДОС. Мне особенно запомнилась эпопея с разбором причин отказа двигателя нашей ДУ С5.35 при полете «Союза-33» с болгарским космонавтом Ивановым. В комиссии В.С. Авдуевского работал И.А. Голиков, который недавно перешел на работу в ЦНИИМАШ из КБ Химмаш и был полностью в курсе причин перехода в ДУ С5.51 с двигателя С5.60, который стоял в ДУ С5.35 «Союза-33» на двигатель С5.62 с консольным ТНА. Оставалось несколько пусков «Союзов» с ДУ С5.35 до перехода на ДУ с вытеснительной системой подачи. Богомолов гарантировал безаварийность работы ДУ С5.35 в оставшихся пусках «Союзов» (включая пилотируемые), что обеспечивало плановый переход на новую ДУ без всяких оргвыводов. Но это стоило Богомолову большой трепки нервов.

 Один раз вместе с Богомоловым в одно время были в отпуске в Крыму. Дело было таким образом. Мне очень понравился пансионат «Крымское приморье». Я уговорил поехать туда и В.К. Кунца. Богомолов собирался поехать в новый пансионат в Евпатории, который построили КБ «Южное» совместно с МОМ. Я поехал с женой на машине. Жена Кунца Ирина Николаевна предпочла ехать поездом. Заранее была договоренность, что мы заедем к Богомолову. У В.Н. был приличный «люксовский» номер, но пансионат находился в черте города. Довольно узкая территория пансионатского пляжа было окружена заборами других санаторий или пансионатов. Нам с Кунцом там не понравилось, но Богомолову об этом не говорили. Мы пригласили его с Надеждой Николаевной приехать к нам, В.Н. был там на своей машине. Через несколько дней они приехали. У нас вне территории пансионата с одной стороны обширные пустынные пляжи, с другой старинные горы Кара-Даг. Надежда Николаевна с Ириной Николаевной ночевали в номере у Кунца. Кунец договорился с директором пансионата, что с В.Н. они переночуют у него. Но В.Н. категорически отказался. Он ночью храпел, и очень стеснялся этого. Он настоял, что будет ночевать в своей машине, где заранее были припасены пастельные принадлежности. Надо сказать, что Богомолов очень любил свою просторную М-21 и отказался менять ее на М-24, это я о личной машине.

Теперь о единственной у Богомолова поездке еще в СССР за границу. В августе или сентябре 1969 г. я случайно узнал, что в Калининградском (теперь г. Королев) горкоме КПСС формируется группа для туристической поездки в ГДР и Чехословакию. Я зашел узнать об этом к секретарю горкома Б.А. Родионову. Он объяснил, что после ввода советских войск в Чехословакию были трудности с туристами из СССР. Ездили в основном работники торговли. Работникам предприятий, имеющим допуск секретности, выезд был запрещен. Было принято решение формировать туристические группы райкомам (горкомам) партии, чтобы туристы достойно представляли Советский Союз. Если я желаю, то меня включат в эту группу. Я, конечно, согласился. Рассказал об этом Кунцу, он тоже не возражал поехать и рассказал об этом Богомолову. А.М. Исаев дал добро, но Богомолов и Кунец должны были оформить отпуск через МОМ и получить добро на поездку. Это каким-то путем было сделано, и мы поехали как работники промышленности, которые разрабатывают и производят торговое оборудование. Соответственно, кроме культурной программы, были наши встречи и знакомства. Общество немецко-советской дружбы устроило нам праздничный ужин с работниками предприятия, производящего сувениры. Мы с Богомоловым сидели, за столом на четверых, с пожилой фрау и ее дочерью. Они были не только работниками предприятия, но и имели какие-то акции предприятия. Со скудными знаниями немецкого языка пытались разговаривать на различные темы. С их стороны обида сводилась к тому, что они могут больше производить и зарабатывать, а им не разрешают. Для нас поездка в ГДР была очень интересная, особенно культурная программа. В Чехословакии никаких встреч не было, но с историческими местами в Праге мы познакомились.

С Богомоловым я был в кремлевском дворце на приеме в честь полета космонавтов А.А. Леонова и П.И. Беляева. Еще до начала застолья Богомолов представил меня Ю.А. Гагарину во Владимирском зале, отодвинув при этом довольно небрежно А.Н. Пахмутову, которая уже долго разговаривала с Гагариным. У меня приглашение было в Грановитую палату, а у Богомолова и у Исаева с Алевтиной Дмитриевной в Георгиевский зал. После того как удалились члены Политбюро и была снята охрана Богомолов пригласил меня в Георгиевский зал, где стал меня знакомить с разными людьми. Остались в памяти только С.М. Буденный, который сразу начал рассказывать Богомолову какой-то анекдот и еще Е.Н. Рабинович, которого Богомолов назвал главным в МОМ по оборонной тематике (в его 1-м ГУ МОМ были фирмы М.К. Янгеля, В.Н. Челомея и В.П. Макеева). Он же провел меня за загородку в Георгиевском зале, где после ухода членов Политбюро остались космонавты. Там была какая-то еще охрана. Богомолов представил меня Леонову и Беляеву и взял у них автографы на моем приглашении на прием.

Через день был митинг на территории 1-го объекта, после которого был прием у С.П. Королева в небольшом помещении рядом с его кабинетами. Было человек 50-60 сидели очень тесно, несколько раз подносили стулья. А.М. Исаева не было, он уехал куда-то в командировку по «макеевским» делам. Я сидел в дальнем  углу,  Богомолов довольно близко от С.П. Королева и высшего начальства. Прием длился недолго, начальство уехало. Был перерыв для второго захода, когда были приглашены партийно-хозяйственные руководители города и руководители подразделений ОКБ-1, имеющие прямое отношение к пуску. Богомолов уехал, а я остался, т.к. был членом бюро горкома партии. Гагарина попросили остаться для встречи с работниками ОКБ-1. В перерыве (минут 20) я сидел с Гагариным на диване в маленькой комнате, рядом с помещением, где проходил прием. Помню, говорили о хоккеи. Это была моя вторая и последняя встреча с Ю.А. Гагариным.

В.Н. Богомолов был очень скромным человеком, что касается бытовых удобств. Раз или два, В.Н. приглашал меня к себе домой в квартиру над «новым» гастрономом, когда задерживались после работы на каких-либо мероприятиях. Один раз он заехал ко мне, когда прилетели с Байконура с замороженными судаками после рыбалки. Кажется, я у него, и он у меня дольше кухни не перемещались. Был я у него на дачном участке в Пирогово. Все участки там были довольно скромные. Участок Богомолова отличался от других полным отсутствием даже подобия забора. На участке, кроме плодовых растений были только цветы. Ягоды шли на приготовления соков и домашнего вина. На выходные дни Богомолов на дачу ездил на своей машине. Один из шоферов в пятницу подгонял машину к корпусу КБ, а в понедельник отгонял ее в гараж. На дачу дорога до Пирогова шла по «запретке» вдоль водоканала от Щелковского шоссе близь МКАД до Пестовского водохранилища. Там со временем ликвидировали переезды через ж/д дорогу сначала в Подлипках, затем в Тарасовке, остался только у ж/д станции «Заветы Ильича». Т.к. дача находилась на Клязьменском водохранилище, то в выходные В.Н. много времени проводил у воды. Любил он прокатиться на катере на подводных крыльях. На водной станции КБ Химмаш было два таких катера. Иногда. на них ездили за грибами на какой-нибудь остров на одном из водохранилищ.

По стилю работы Богомолов резко отличался от А.М. Исаева. Исаев был в какой-то степени анархистом. У него не было почитания должностной иерархии. Когда он собирал у себя совещание, он секретарю давал список приглашенных. вне всякой зависимости от должностного положения. За время работы 1-м замом (с1952 по 1971 г.) Богомолов очень удачно добавлял Исаева. Когда Богомолов стал начальником предприятия, он ввел регулярные должностные оперативные совещания, которые существуют до настоящего времени. От Богомолова и Исаева не только не слышали грубых слов, но они были и предельно тактичны по отношению к своим подчиненным. Когда Богомолов чем-либо возмущался, у него прорывалось часто «Трам-тарарам» вместо грубых слов или ругательств. Богомолов, в отличии от Исаева, находился в большей зависимости от министерства. Он не мог, как Исаев при необходимости позвонить «дяде Мите» (Д.Ф. Устинов), «дяде Лене» (Л.В. Смирнов) или «дяде Косте» (К.Н. Руднев). Исаев мог не знать всех начальников цехов в КБ Химмаш, но лично знал многих рядовых конструкторов. Мне приходилось видеть Исаева за кульманом у кого-либо из конструкторов отдела камер сгорания. Богомолов часто бывал в цехах и на испытаниях. Свой рабочий день в старом корпусе он начинал с захода на сборочный участок цеха № 105. У него были дружеские отношения с начальником цеха Г.М. Лебедевым.

Совместный с Богомоловым заезд в профилакторий у меня прервался по следующей причине. Два года подряд на «Богомоловский заезд» была оттепель. Может быть, это было как-то связано с глобальным потеплением, да еще на несколько дней вправо перенесли начало заезда. Для меня профилакторий – это лыжи, на них я становился только в профилактории. В оттепель вместо лыж я бегал по шоссе, где было сухо. Я намекал В.Н., что целесообразно заезжать на месяц раньше – в последние дни января, когда начинался «Леонтьевский заезд». Для В.Н. это было неприемлемо по совокупности этических причин. Так я стал заезжать в «Леонтьевский заезд».

Исаев всегда был москвичом. Богомолов с 1948 г. постоянно жил в Подлипках, и этот город стал для него родным.  Он постоянно интересовался делами города. В 1964 г. меня избрали в бюро горкома партии. До этого ОКБ-2 (КБ Химмаш) не было представлено в партийных органах города. В 1966 г. меня сменил Богомолов. За долгие годы он много сделал для нужд города, и заслужено стал его почетным гражданином.

В начале 1985 г. меня вызвали к Богомолову. Секретарь сказала, что он в кабинете Кунца. Владислав Николаевич был там один. Не помню, с чего начался разговор, но неожиданно Богомолов спросил, как я отношусь к тому, если меня назначат начальником предприятия, а он будет Главным конструктором. Я сказал, что не гожусь для этой роли. Начальником должен быть такой человек, как В.А. Пухов, имеющий опыт большой хозяйственной работы и связи на соответствующем уровне в вышестоящих организациях. На этом разговор прервался. Вскоре прошел слух, что Богомолов подал заявление о переходе на пенсию, что и подтвердилось. Больше у меня с В.Н. доверительных разговоров не было. Я лично не представлял, что Богомолов может в ближайшее время уйти на пенсию, но он видно чувствовал, что по состоянию здоровья не может нести двойную нагрузку. Он не хотел бросать ответственную работу на предприятии (вернее бросать КБ Химмаш), а пытался освободиться от рутинной работы и повседневной опеки со стороны министерства. Но, увы. Этого не получилось.  

В.С. Завьялов. Сентябрь 2019 г.