Завьялов Владимир Семенович

 

К отработке ТДУ (С5.4) КК «Восток».

 

Из сборника КБХМ им. А.М.Исаева «Поехали..» к 50-й годовщине полета Ю.А.Гагарина.

 

Про отработку ТДУ написано много. Я хочу описать это глазами испытателя. Но сначала немного о предыстории создания ТДУ, которая находилась вне поля зрения ОКБ-2 (КБХМ). Если идею создания спутника Земли Королеву подсказал старый соратник по ГИРД М.К.Тихонравов, то создать двигатель для возвращения спутника на землю предложил другой соратник по ГИРД Ю.А.Победоносцев. Победоносцев был первым, с кем встретился Королев по приезду в Москву после освобождения в 45 г., и имел обстоятельный разговор по технике. От Победоносцева Королев узнал о Фау-2. Победоносцев был в комиссии НИИ-1 в 44 г. в Польше, которая была создана по указанию Сталина, в ответ на письмо У.Черчилля. Комиссия занималась поисками и исследованием остатков Фау-2. Победоносцев рекомендовал Л.М.Гайдукову включить Королева в список на поездку в Германию по изучению трофейной реактивной техники. Одно время Победоносцев работал в НИИ-88 главным инженером, когда Королев был начальником отдела № 3 в СКБ НИИ. В 53 г. Победоносцев, вместе с Д.И.Козловым дал рекомендацию на вступление в партию, когда было много противников приема Королева в партию.  В дальнейшем Победоносцев ушел с административной работы и перешел в НИИ-125. Там он занимался своим любимым делом – внутренней баллистикой пороховых зарядов реактивных снарядов и был начальником лаборатории перспективного планирования. Революцию в зарядах реактивных снарядов произвели баллиститные пороха А.С.Бакаева, только с их применением стало возможным создание реактивной системы залпового огня «катюша». Директор НИИ-125 Б.П.Жуков и зам по науке Бакаев много сделали для возможности изготовления баллиститных порохов большого диаметра и длины, пригодных для создания баллистических ракет с твердотопливными двигателями. В 58 г. Победоносцев приехал в ОКБ-1 к Королеву и рассказал ему о возможности создания зарядов из баллиститного пороха со временем работы в несколько десятков секунд, что было достаточно для работы ступеней твердотопливных ракет большого радиуса действия. С этого момента в ОКБ-1 начались работы по созданию твердотопливных ракет. Королев еще со времен пребывания в Казане считал, что боевые ракеты должны быть на твердом топливе. А, когда Глушко стал переходить на создание двигателей для боевых ракет на АТ и НДМГ, Королев решил создавать межконтинентальные ракеты на твердом топливе. Королев предложил Победоносцеву перейти в ОКБ-1 и возглавить это направление. Победоносцев отказался от предложения, тогда Королев предложил ему разработать твердотопливный двигатель для схода спутника с орбиты. Это был наиболее оптимальный вариант для «тормоза» по энерго-массовым характеристикам и надежности.  Победоносцев согласился и согласовал этот вопрос с Б.П.Жуковым. Было оформлено ТЗ и заключен договор. В 1-м квартале 61 г. НИИ-125 обязалось поставить на ЛКИ 2 комплекта двигателя. В конце 58 г. Королев приехал в Люберцы, чтобы посмотреть, как идут работы и  самому убедиться в возможности создания нужных зарядов для боевых ракет  и сроков создания тормозного двигателя для спутника.  Ему продемонстрировали заряды с шашками диаметром до метра. Что касается тормозного двигателя, то двигатель в ближайшее время  не просматривался. НИИ-125 специализировалось на разработке и изготовлении зарядов, а корпусами двигателей не занималось. Победоносцев считал, что корпуса нужно делать мотанными из ленты, но баллиститные пороха мало подходили для этой цели. У Королева уже были разработаны тяжелые спутники и под них модернизированный вариант ракеты Р-7. Для создания тормозного двигателя, а фактически двигательной установки с ЖРД оставалось мало времени, а еще меньше запасов по весу. В 58-60 гг. положение ОКБ-1 и Королева было сложным. Королев делал свою последнюю боевую ракету Р-9 на компонентах кислород-керосин. Было много трудностей с отработкой. Глушко отказался делать двигатели для Королева по замкнутой схеме и в основном переключился на отработку двигателей на АТ и НДМГ для М.К.Янгеля и В.Н.Челомея. На эти компоненты перешло и КБ С.А.Козберга. Соответственно перераспределялось и финансирование. Военные и высшее руководство СССР отдавали предпочтение боевым ракетам Янгеля и Челомея на стойких компонентах. У В.П.Макеева разворачивалась разработка  ракет ВМФ с двигателями Исаева. Для разработки двигателей на кислороде и керосине для ракеты Р-9 и тяжелого РН Н-1 Королев был вынужден обратиться Н.Д.Кузнецову, у которого не было опыта разработки ЖРД. Эйфория после запуска первого спутника прошла, и Королеву было просто необходимо перейти на пилотируемые спутники. Но т.к. финансирование шло через МО, то на 1-е место выдвигалось создание спутника фото-разведки с возвращением материалов на землю. В это время США готовились к пилотируемому полету в космос. Хрущев оценил приоритетность пилотируемого полета для СССР и поддержал Королева в этом начинании. В обеспечении надежного возвращения на землю ключевую роль играло создание ТДУ. Выбор разработчиков был невелик. Отпали Глушко и Козберг. На стойких компонентах нужной размерности работали еще А.М.Исаев и Л.С.Душкин. Королев однозначно остановился на Исаеве. Малочисленное КБ Исаева было перегружено тематическими заказами и вело серийное производство на нескольких заводах. В 12.58 г. принято решение об объединение ОКБ-2 и ОКБ-3, вернее ликвидация ОКБ-3, но составе НИИ-88. Исаеву нужно было разобраться с тематикой ОКБ-3. От части тематики он смог отказаться. По другой, определенной постановлениями и решениями ЦК и СМ, он вносил изменения в конструкцию и выпускал документацию под своим индексом.  Решались вопросы по  отдельным структурным подразделениям и персонально по многим десяткам сотрудников.  14.01.59 вышло постановление о выделении ОКБ-2 в самостоятельную организацию.  Нужно было решать другие структурные и кадровые вопросы. Из старого руководства ОКБ-3 на правах зама ГК остался один С.Д.Гришин, и то на определенное время, необходимое для «переваривания» разработок Д.Д.Севрука. В постановлении по образованию ОКБ-2 персонально указывались А.М. Исаев (оклад 6000 р.), В.Н.Богомолов (оклад 5000 р.) и А.П.Елисеев (оклад 4000 р.). Начальники основных тематических отделов получали по 3000 р. Заместители ГК и начальника предприятия получали до 3200-3500 р. Я это привожу потому, что разница в окладах была небольшая. Начальник сектора /лаборатории/ до 2500-2700, а начальник группы до 2300-2500 р. В 01-02. 59 г., когда шло согласование ТЗ на ТДУ, Исаев занимался формированием служб самостоятельной организации. Замом по испытаниям Исаев оставил Г.И.Новохатнего, отклонив предложения опытных испытателей Г.М.Табакова и В.П.Белякова. На многие годы отношения между Исаевым и Табаковым нельзя было назвать дружескими. Беляков договорился о защите кандидатской диссертации по совокупности проделанных работ, с  последующим переходом на работу в ЦНИИМАШ. Замом по производству стал Н.В.Булыгин, ранее работавшим секретарем Мытищинского ГК КПСС. Сильный производственник ОКБ-3 Железников (и.о. не помню) перешел на работу в институт, где не было для него настоящей работы. Замом по общей работе стал М.Г.Медков, ранее работавший парторгом ЦК в НИИ-88. Он не был настоящим хозяйственником, но у него были прочные связи с аппаратом ЦК КПСС. Его вскоре сменил Н.Н.Филатов, настоящий снабженец с опытом работы в МОП и ГКОТ, который наладил работу служб управления в ОКБ-2. Главным бухгалтеров стал Фрязинов (и.о. не помню), опытный финансовый работник с большим стажем. Начальником ПЭО стал Н.В.Андреев, которому Исаев всецело доверял все годы. Главным Технологом стал Г.И.Соколов, который работал на этом посту до ухода на пенсию. Главным металлургом назначен И.А.Бусыгин, хороший специалист и организатор, работавший руководителем наших специалистов по ракетной технике в Китае. Замом начальника предприятия по кадрам стал А.А.Леонов, который проработал в ОКБ-2 до ухода на пенсию. Достаточно сказать, что его очень ценил К.Н.Руднев, у которого долгие годы в различных местах он был парторгом ЦК, следуя за всеми перемещениями Руднева. Первым секретарем парткома ОКБ-2 был выбран общим собранием В.Ф.Черемухин. Всего он ежегодно переизбирался 4 раза. У Исаева с ним сложились хорошие отношения. Письмо в ЦК КПСС о возможности создания «утопленников» в морских ракетах согласовывалось с рабочей частью парткома. Последующие успехи ОКБ-2 во многом определяются работой этого управляющего костяка, вновь созданного предприятия. В составе КБ ОКБ-2 были образованы из сотрудников ОКБ-3 два двигательных отдела № 6 и № 7. Все двигателисты старого исаевского КБ вошли в отдел № 8, который и проводил работу по ТДУ. Остальные работники ОКБ-3, не перешедшие в НИИ-88, были разбросаны по различным отделам. Химическая лаборатория Н.В.Голованова в полном составе перешла в ОКБ-1 к Королеву. Исключением оказался отдел огневых испытаний ОКБ-3, который полностью сохранил свой личный состав и под № 15 вошел в состав ОКБ-2. В отдел вернулся ведущим инженером-испытателем С.С.Алиманов, который вместе с Табаковым работал в аппарате главного инженера НИИ-88 Н.М.Трошина.  Ведущий по 3-му стенду Г.Б.Цветнов, который работал над диссертацией перешел в отдел холодных испытаний № 14, где можно было продолжить работу над диссертацией. Меня перевели со стенда № 4 на 3-ий, а С.С.Алиманов стал работать на 4-м стенде. В 59 г. постепенно определились с новой тематикой по стендам. Все стенды получили полную нагрузку. Ежедневно проводилось несколько испытаний. На 1-м стенде испытывались ГГ и маленькие КС тягой ~150 кг. для ДУ объектов «Марс», «Венера» и потом для «Молнии». На 2-ом стенде началась глобальная реконструкция для перехода на работу с НДМГ от баллонов высокого давления в 200 атм. Ранее на всех стендах были баллоны до 60 атм., еще по немецкому проекту. Шла подготовка к испытаниям рулевой КС двигателя 4Д10, первого «утопленника». На 3-й стенд по величине тяги определили отработку двигателя С5.4.-1000 для ТДУ. Надо сказать, что предназначение для пилотируемого полета особо не акцентировалось. В постановлении ЦК КПСС от 22.05.59 г. на первое место выдвигалось создание спутника-разведчика и только потом говорилось о пилотируемом полете. Какой либо важности работы по двигателю для ТДУ не чувствовалось, это было одна из других важных работ. На 4-м стенде с большой интенсивностью шла отработка вариантов двигателя С2.720 для П.Д.Грушина. На 5-м и 6-м стендах шла отработка двигателей С5.2 и С5.1. Нужно несколько слов сказать о начальнике отдела В.П.Белякове. Он был моим первым непосредственным руководителем. Ведущим инженерам-испытателям он предоставлял полную самостоятельность, никогда не вмешивался в текущую работу, но очень внимательно занимался разбором испытаний, если не была получена необходимая информация или испытание закончилось аварийным исходом. В 59 г. самостоятельность ведущих была еще более полная. Беляков работал над диссертацией и знал, что он больше не будет работать в ОКБ-2. В отделе он пользовался абсолютным авторитетом, как среди ИТР, так и среди рабочего класса. Он родился последним 11-м ребенком в семье и единственным, кому решили дать высшее образование. Учеба давалась ему легко, и в МАИ он получил глубокие фундаментальные знания. Особое положение в отделе занимал начальник сектор Я.Д.Поволоцкий, который кроме обработки испытаний занимался настройкой всех двигателей ОКБ-3 и тематически подчинялся непосредственно Д.Д.Севруку. Поволоцкий был чрезвычайно честолюбивым человеком. Отчеты Поволоцкого по административному подчинению подписывал Беляков. Если он сомневался в правильности выводов Поволоцкого, то приходил на работу часов в 5 утра и проводил их тщательный анализ. На оперативке у Белякова Поволоцкий докладывал последним после ведущих инженеров по стендам. И здесь начиналось цирковое представление. Беляков говорил, что отчет Поволоцкому не может подписать, так там есть ошибки. Поволоцкий вскакивал и говорил, что у него не может быть ошибок. Каждый, доказывал свою правоту у доски, оперируя формулами. Беляков, подготовленный к этому разговору, оказывался правым, а нам ведущим показывал, что он может быть не только испытателем, но и теоретиком. Я неоднократно ездил с Беляковым на футбол на стадион «Динамо». Беляков, Трошин и Табаков были болельщиками Спартака, Алимановы Сергей и Лев были болельщиками Динамо, я был среди них единственным болельщиком ЦСКА (тогда ЦДКА). Но это началось, когда Беляков еще ездил на «Моквиче-401», который он очень недорого продал начальнику 3-го стенда П.Д.Пантюхову. Потом у Белякова и у обоих Алимановых были «Волги». Из ведущих в Москве жили только я и Сергей Алиманов. Лев Алиманов получил отдельную (!) квартиру в Подлипках, когда работал зам секретаря комитета ВЛКСМ у В.П.Макеева. После ухода Белякова из ОКБ-2, его карьера развивалась стремительно, пройдя ЦНИИМАШ, НИИХИММАШ, КРИОГЕНМАШ он стал ДТН, Членом-корреспондентом АН СССР, ГСТ, лауреатом Ленинской и государственной премии, а также вице-президентом международной криогенной ассоциации. Я был на предзащите его докторской диссертации в КБХМ по высокочастотным колебаниям. В 50 лет он очень быстро освоил английский язык. Но его рано подкосила тяжелая болезнь, которая его долго мучила. Теперь перехожу непосредственно к отработке двигателя ТДУ. Отработка одноразового двигателя с турбонасосной подачей для испытателя не представляла особых трудностей. Давлением в баллонах компонентов поддерживалось необходимое давление на входах в двигатель. Тяга замерялась усилием в мессдозе, которое фиксировалось датчиком на осциллограф и манометром на приборный щит, который фотографировался частотой около  1 сек. Мессдоза заправлялась спиртоглицериновой смесью, которой требовалась дозаправка спиртом, который  временами «куда-то испарялся». Тарировка мессдозы проводилась вручную нагрузкой чугунных блинов суммарно весом примерно 1 т. с записью на осциллограф. Расходы компонентов замерялись дифманометрами, выведенными на приборный щит и турбинными расходомерами (вертушками) с записью на осциллограф. Вертушки дублировались и периодически отдавались на проливку (тарировку) на специальном стенде. Давление на входе и выходе из насосов и в КС замерялось датчиками с записью на осциллограф и манометрами на приборном щите через заполненные жидкостью алюминиевые 6-ти мм. трубки. Общая длина трубок составляла сотни метров с многочисленными разъемами, выполненными путем развальцовки через переходники. Воздух на стенд подавался давлением 6, 45 и 100-150 атм. от своей компрессорной в отделе. /Азот появился только после перехода с ТГ-02 на НДМГ/. Высокое давление определялось типом компрессора и его производительностью. При испытаниях КС, когда требовалось большое давление в стендовых баллонах, приходилось продолжительное время ждать, когда его накачают в баллонную батарею компрессорной. Все стендовые краны управлялись воздухом 45 атм.  от трофейных немецких ЭПК, от них шла своя паутина трубок. Полости компонентов перед выходными стендовыми и объектовыми клапанами тщательно дренировались перед началом испытания. Также трофейными были 6  экземпляров 10-и шлейфовых осциллографов. В то время не было гибких шлангов высокого давления под компоненты. Подсоединяющие магистрали от стендовых кранов до изделия («гуси») делались из нержавеющих труб по месту, что требовало большого искусства. Любая расстыковка стендовых магистралей при замене мерных шайб или смены «вертушек», да и просто замена прокладок, проводилась в противогазах, с обязательной подстраховкой другого механика с водяным шлангом.   Вообще в стендовой бригаде, обязательно должна была быть взаимовыручка и  соблюдение правил техники безопасности. Сохранилась фотография бригады стенда № 3 в период отработки ТДУ. Сидят с лева направо: Пантюхов Петр Денисович – начальник стенда. Опытный механик, но готовился к выходу на пенсию по возрасту. Далее я, а потом Петров Владимир Романович – старший механик. Он проработал год начальником стенда в экспедиции на острове Хейса в 57-58 гг. во время международного геофизического года. Он имел среднетехническое образование и готовился занять место Пантюхова. Стоят во 2-м ряду: Строков Николай Александрович – механик. У него мать инвалид 1-й группы, отец неизвестно где. Младшую сестру его устроили курьером в ОКБ-3. Фактически он был единственным кормильцем в семье. Жил в комнате над входом в «старый гастроном». Он был очень остроумным, но хулиганистым парнем. Через несколько лет его зарезали в какой-то драке. Далее Сеземов Валерий Яковлевич – старший механик по 2-му этажу стенда. Самый квалифицированный слесарь-механик. Отвечал за обвязку испытываемого  изделия. Т.е. непосредственно проводил все ответственные работы по подготовке двигателя к испытаниям и во время его доработок, не снимая со стенда. Его сын после окончания института работал много лет спустя заместителем начальника этого же отдела. Далее Дмитриев Иван Павлович – старший механик по первому этажу стенда. Он во время испытания штурвалами обеспечивает поддержание нужного давления баках. Его дело заправка стендовых емкостей, сдача компонентов на анализ. Поддержание герметичности всех соединений. Во время войны он служил в батальонах аэродромного обслуживания. Одно время он служил в части, где воевал Василий Сталин и несколько раз заносил хвост его самолета. Он рассказывал, что В.Сталин боялся только И.Д.Черняховского, которому И.В.Сталин дал право расстрелять Василия без суда. Черняховский погиб 18.02.45 г. После этого В.Сталин больше никого не боялся. Дмитриев жил в засыпном бараке напротив старой проходной НИИ. Барак сломали, а его переселили в один из первых «черемушкинских» домов в Подлипках. Кроме стендовой бригады стенд обслуживали: электрик (слаботочник)- Е.В.Храмов, манометрист /постоянного не было/, осциллографист - Смирнов Женя, фотограф Пиляев Федя, заправщики- Ф.Н.Серябряков (горючее), М.М.Глотов (окислитель). Нач. группы измерений в отделе Р.В.Старых- на фронте морской десантник Черноморского Флота. Во время Международного геофизического года руководитель нашей экспедиции с ММР-05 на дизельном электроходе «Обь». Совершил кругосветное путешествие. Был среди первых советских людей на остове Пасхи. Был у берегов Антарктиды, в Южной Африке, в Чили, в Италии. Смотрел Русский балет в Веллингтоне (Новая Зеландия) и т.д. Нач. группы электриков Н.Н.Иванов. Во время войны в первом же бою на Калининском фронте был тяжело ранен при выдвижении к передовым позициям. Можно сказать до фронта не дошел. Больше полугода провалялся в госпиталях. Одна пуля так и осталась в непосредственной близости от сердца. Был демобилизован и поступил в МАИ. Высокого роста, любил играть в волейбол. Болельщик Спартака, квалифицированный специалист и хороший организатор. Группой разборки и нейтрализации руководил А.Ф.Губанов. На фронте был командиром пулеметной роты, после госпиталя направлен в «Смерш». Окончил войну капитаном. На 5-м и 6-м стендах механиками были Д.М.Кокорин и А.К.Свищев, которые в свое время также служили в «Смерше», а после войны служили в охране водоканала и получили жилье рядом с санаторием «Подлипки». При Белякове в отделе процветала общественная и спортивная жизнь. Работники отдела составляли не менее половины городского академического хора  дворца культуры им. М.И.Калинина. В отделе был свой духовой оркестр и вокально-инструментальный ансамбль. Духовой оркестр часто привлекался на похороны. По-моему он был единственный на 2-й территории. Смертность в отделе была намного выше, чем в подразделениях не связанных с токсическими веществами. Причиной были онкологические заболевания, которые не связывали с профессиональной деятельностью. Музыканты в ансамбле и в духовом оркестре были одни и те же. Солистом ансамбля был Володя Гречишкин. Он работал у меня на 4-м стенде. Затем участвовал в кругосветной экспедиции на дизель электроходе «Обь».  По возвращению места на 3-м и 4-м стендах были заняты и его определили на 1-й стенд. Он жил в частном полуразрушенном доме в Загорянке. После поездки он смог заняться ремонтом, приодел себя и семью. В общем, началась нормальная жизнь. Но она вскоре трагически оборвалась. ГГ после испытания на стенде тщательно промывались водой, а потом перед разрезкой или отправкой в цех его нужно было протравить в растворе кислоты. ГГ по какой-то причине не был тщательно промыт водой. При опускании ГГ в бак произошел взрыв самовоспламеняющихся компонентов и Володю облило кислотой. Суконная куртка у него была расстегнута и защитные очки не были надеты. 7 дней, пока он мучился в больнице, у него всегда были сотрудники отдела, в основном женский персонал из сектора расшифровки. При мне это был единственный случай производственной травмы со смертельным исходом. Надо сказать, что общественная жизнь в отделе процветала во многом благодаря многолетнему председателю профбюро отдела Дунаеву Дмитрию Мироновичу и помощи Белякова. Дунаев во время войны записался добровольцем на фронт. Его определили в разведчики за линией фронта. Во время одного задания его с радисткой выбросили с парашютами зимой за линией фронта  далеко от намеченного места. При приземлении радистка сломала ногу. Несколько дней в сильный мороз он тащил радистку до партизанского лагеря. С сильным обморожением  их самолетом отправили на «большую землю». Долгие месяцы они пробыли в госпитале. Там же они решили пожениться. Оба были демобилизованы, но жена получила инвалидность 1-й группы. Детей у них не было, и всю свою неуемную энергию Дунаев отдавал общественной работе. После ухода Белякова, нач. отдела стал Алиманов Сергей. С Дунаевым начались трения, за Дунаева вступился Поволоцкий и многие другие. Эти разногласия стали отражаться на работе. В итоге Поволоцкий перевелся в НИИХИММАШ, а Дунаев во вновь созданный отдел № 25 (Заправка и нейтрализация). Но это уже было намного позже отработки ТДУ. А в то время в 59-60 гг. ключом била спортивная жизнь. Вокруг отдела было еще много свободного места. Футбольное поле на месте существующей пристройки к отделу. Хорошо играли в футбол Борис Шелудяков из осциллографической и Валерка Баринов токарь из механической мастерской Д.М.Самодурова. Волейбольная площадка была на месте существующего цеха № 103. постоянным капитаном волейбольной команды был Н.Н.Иванов. Потом площадку перенесли за территорию за огневым двором, там же зимой заливали каток для игры в хоккей с шайбой. Была и команда по игре в русский хоккей с мячем, но эти игры на первенство НИИ проходили на стадионе у станции «Подлипки». Шашматная команда участвовала в играх на первенство ОКБ-3, а затем и ОКБ-2. Чемпионами по настольному теннису были Володька Епишин, он был единственным в отделе паспортным электросварщиком по нержавейке, и Лев Виноградов из арматурной, который потом сменил Самодурова в механической мастерской. Но самой массовой игрой оставалось домино, там были свои «профессионалы». В обед на игры выкраивалось примерно полчаса после приема ЛПП. На ЛПП в столовую был массовый забег, как и обратно с обеда, чтобы экономить время на любимые игры. Я рассказал о жизни в отделе, куда была отдана отработка двигателя для ТДУ. Документально зафиксировано, что первое испытание двигателя ТДУ было проведено на 3-м стенде 27.09.59 г. Где то написано, что первое испытание проводил В.Ефремов. Он был у Исаева нач. конструкторского отдела по проектированию испытательных стендов. К огневым испытаниям двигателя ТДУ он не имел никакого отношения. Наибольшие трудности при подготовке и проведении испытаний двигателя ТДУ были вызваны условиями запуска в вакууме. Я имел опыт отработки запуска двигателя С3.20М5 в вакууме. Там запуск проходил на высоте полета самолета в 9-11 км. Он был отработан надежно. Было установлено, что при запуске вакуума, как токового вообще не существует. К моменту воспламенения компонентов в КС всегда есть какое-то давление от испарившихся паров компонентов, и запуск происходит мягко без пиков давления в КС. В С3.20М5 это было давление от испарения окислителя, что было видно по рыжему облаку вслед за вылетающей заглушкой. В двигателе С5.4 запуск происходил на высоте не ниже 150 км. И не было гарантии опережения окислителя на запуске. Вакуумные датчики на такое большое разряжение были редкостью и стоили очень дорого по тем временам. С 1-го испытании запуск проводился с заглушкой в КС и с вакуумом в полости КС, какой смогли создать, но конечно, не тот, который должен быть в полете. Инженер группы измерений И.С.Зобов доработал датчик, /фактически изобрел новый, и получил свидетельство на изобретение/ в котором тонкая чувствительная мембрана  оставалась годной для повторного испытания. Была получена достаточная статистика, которая говорила, что перед запуском в КС с заглушкой имеется начальное давление от паров компонентов и запуск происходит мягко. Однако А.М.Исаев решил, что если есть отработанная заглушка, то проще на запуске (а он единичный) надуть КС воздухом и забыть про вакуум. Этим избежать всяких случайностей, которые могут возникнуть при глубоком вакууме и обеспечить полную надежность запуска. В дальнейшем все космические ДУ запускались при открытой КС, и действительно установлено, что запуск происходит при наличии давления от испарившихся компонентов. Основные трудности при отработке двигателя ТДУ возникли при возможности использования материальной части для повторных испытаний. Для обеспечения минимального веса при одиночном включении в полете в ТДУ использовались только пироклапана. Это не только исключало возможность повторного включения, но и не позволяло провести нейтрализацию после испытания для осмотра состояния материальной части. В полостях двигателя оставались остатки и окислителя и горючего. В полете после выдачи тормозного импульса остатки ТДУ сгорали в плотных слоях атмосферы, но на стенде это была снаряженная бомба. Осторожно отсоединялись средства измерения, и открывался доступ к внутренним полостям двигателя. Отсасывались остатки компонентов, и проводилась продувка и промывка отдельных полостей. Но все равно в таком виде нельзя было полностью удалить компоненты, и транспортировать изделие можно было осторожно через огневой двор только до нейтрализационной в отделе, где и проводилась разрезка и дефектация. Новый двигатель для испытания можно было получить только из цеха. Таким образом, сколько изделий, столько и испытаний. Это существенно затягивало сроки отработки. Для того, чтобы повторно использовать материальную часть нужно было просто заменить одноразовые пироклапана, трудоемкость которых в производстве была незначительная. Решили попробовать это провести, не снимая двигатель со стенда. Решение принималось полуофициально, т.к. все операции приходилось проводить с грубейшими нарушениями техники безопасности. Практически в этом деле от конструкторов принимали участие В.С.Варенников, Ф.П.Чирков и В.П.Анисимова. Чирков точно указывал места среза пироклапанов. Сеземов ручной ножовкой срезал клапан, в то время, когда другой механик страховал, поливая место среза водой из шланга. Анисимова приносила из цеха новый клапан со стыковочными местами по месту среза. Вот здесь начиналось самое сложное. Клапан нужно было приварить. В цеху это делалось газовой сваркой. Но цеховые сварщики категорически отказались варить на стенде. Тщательно промыть трубопроводы в местах приварки клапана не было возможности. Единственный сварщик в отделе, который решился приваривать клапана в изделии на стенде, был Володя Епишин. Но он варил только электросваркой. Трубопроводы в двигателе были тонкостенные, их было легче прожечь, чем положить герметичный шов. После длительных пробных сварок на отдельных трубках, Епишин научился более менее качественно варить тонкостенные трубки. На стенде Сеземов держал клапан рукой, а Епишин самым тонким электродом прихватывал точечной сваркой, и уже потом клал сплошной шов. Если по сварному шву оставались небольшие поры при проверке полостей на герметичность, то изделие допускалось к испытанию. Ведущий со своего пульта мог остановить испытание в случаи большой негерметичности или пожара на двигателе. Таким образом, экономилась материальная часть и время отработки. Один двигатель испытывался 2 или три раза по тройному ресурсу. У меня осталось впечатление, что отдельный двигатель висел на стенде по несколько дней. Этим удалось в короткое время достичь нужной надежности, и на ограниченном количестве материальной части наработать большой ресурс. Перед переходом на испытания в ДУ решили провести демонстрационные испытания, на которые пришел С.П.Королев. Испытания проводились на открытых стендах, тогда еще не было бронетамбуров, и из пультовой на расстоянии около 10 метров был хорошо виден двигатель со всей обвязкой. Исаев предложил Королеву стать за пульт ведущего и самому остановить двигатель, но Королев сказал, что пусть работает ведущий по программе. Испытание прошло хорошо, и Королев убедился в надежности двигателя. Надо сказать, что при отработке двигателя не было каких-либо дефектов, требующих конструкторских изменений. В.Н.Богомолов был на испытаниях один или два раза. Ведущий конструктор ТДУ Н.Г.Скоробогатов мне что-то не запомнился по испытаниям двигателя. Дело было видно в том, что самого начала отработки основным вопросом считалось обеспечение подачи компонентов при запуске без газовых включений. Скоробогатов, Бунатян, Херсонская, Бонди и лично Исаев уделяли много внимания отработке эластичных разделителей жидкости и газа в баках компонентов. Это и выбор материала при помощи Ленинградского НИИПП, создание участка раскройки и сварки мешков в цехе № 101. Отработка заправки бака компонентами при сохранении целостности мешка. Проверка герметичности мешков и определение во времени количества натекания компонента через мешки при хранении баков после заправки. От расчетного отдела ТДУ опекал Ф.В.Цетлин, но он мне больше запомнился по отработке двигателя С5.5 мягкой посадки на Луну, которая началась на этом же стенде еще до полной отработки двигателя С5.4, но это уже другая тема. На стенде № 8, где испытывалась ТДУ, отрабатывались операции, которые нужно было проводить на полигоне. Это отработка заправки компонентами и  проверка герметичности и электрических цепей. Испытания проводились на внутреннем огневом дворе, где находились стенды №7 и №8. Во время испытания там ТДУ из малой пультовой не было возможности наблюдать испытание визуально. После испытания, продолжительностью около 45 сек., что определялось заправкой баков, результаты оценивались анализом осциллограмм. Были свои трудности с нейтрализацией ТДУ после испытания. Задача состояла в том, чтобы максимально возможно использовать повторно материальную часть (баки, пневмоблок, КС, ТНА и даже пироклапана). Возможность повторного использования материальной части от двигательного отдела (нач. отдела А.А.Толстов, который работал с Исаевым еще со времен «БИ») определял молодой специалист В.С.Романов. Ведущим инженером-испытателем на 8-м стенде был А.Д.Тавзарашвили. Он в октябре 41 г. не эвакуировался с МВТУ в Ижевск, а записался добровольцем в «рабочий батальон». После разгрома немцев под Москвой его направили в артиллерийское училище. По окончании ускоренного курса попал на фронт, где провоевал до конца войны. Войну окончил капитаном с тремя боевыми орденами. Он был одним из тех, кто давал мне рекомендацию при вступлении в партию. У него на стенде работали опытные механики. Нач. стенда А.Ф.Цветков, механики В.А.Смирнов, А.Н.Муханцев, Досевич (и.о.) не помню и еще кто-то. Из них комплектовалась бригада для работы с ТДУ на полигоне. С Цветковым, Смирновым и Муханцевым я был на полигоне в Капустином Яре еще в 56 г.  После окончания работ с ТДУ и работ по ДУ 8Д66 (так стала называться ТДУ в варианте спутника фоторазведки), которая стала серийно изготавливаться на ЗМЗ, А.Д.Тавзарашвили перешел на работу в КБ ведущим конструктором. С ним связаны все работы КБХМ по пилотируемым полетам. Это ДУ С5.35, 4Д.76 и С5.80. С5.80 до сих пор обеспечивает все пилотируемые и транспортные корабли к МКС. На соседнем 7-м стендом, ведущим работал Е.Г.Ланда, который после завершения работ по ДУ самолетного ускорителя с ЖРД С3.20М5 тоже перешел на работу в КБ ведущим конструктором. С ним связаны все работы КБХМ на протяжении 35 лет по ДУ для космической разведки объектов Д.И.Козлова, начало которым положила ТДУ С5.4 (8Д66 в военном исполнении). В дальнейшем и я перешел на работу в КБ, где работал ведущим конструктором по ДУ С5.51 блока «И» лунного комплекса Н1-Л3 и двигателя 11Д442 ТКС системы «Алмаз» В.Н.Челомея. За отработку ТДУ из отдела 15 я и Тавзарашвили были награждены орденами. 

 

Сокращения в тексте.

1. ОКБ-2 (КБХМ) – Конструкторское бюро Главного конструктора А.М.Исаева.

2. ТДУ – Тормозная двигательная установка.

3. КБ – Конструкторское бюро.

4. ГИРД – Группа изучения реактивного движения.

5. НИИ-1 – Научно-исследовательский институт, ранее РНИИ (реактивный НИИ), позднее НИИ тепловых процессов (НИИТП) и «Центр им. М.В.Келщдыша».

6. НИИ-88 – головной институт реактивной промышленности, позднее ЦНИИМАШ.

7. СКБ – Специальное конструкторское бюро.

8. НИИ-125 – головной институт по разработке пороховых зарядов.

9. ОКБ-1- Конструкторское бюро Главного конструктора С.П.Королева, позднее ЦКБЭМ, НПО «Энергия» и Ракетно-космическая корпорация им. С.П.Королва.

10. АТ – Азотный тетраксид. Окислитель для жидкостных реактивных двигателей.

11. НДМГ – горючее для жидкостных реактивных двигателей.

12. ТЗ – Техническое задание.

13. ЛКИ – Летно-конструкторские испытания.

14. ЖРД – Жидкостной реактивный двигатель.

15. ВМФ – Военно-морской флот.

16. РН – Ракета-носитель.

17. ОКБ-3 НИИ-88 – Конструкторское бюро Главного конструктора Д.Д.Севрука.

18. ГК – Главный конструктор.

19. ГК КПСС – Городской комитет Коммунистической партии Советского союза.

20. МОП – Министерство оборонной промышленности.

21. ГКОТ – Государственный комитет оборонной техники.

22. ПЭО – Планово-экономический отдел.

23. ГГ – Газогогенератор.

24. КС – Камера сгорания.

25. ДУ – Двигательная установка.

26. ИТР – Инженерно-технические работники.

27. МАИ – московский авиационный институт.

28. НИИХИММАШ – Институт по испытаниям ЖРД и других изделий реактивной техники.

29. КРИОГЕНМАШ – Головная организация по разработке и изготовлению оборудования для криогенной техники.

30. ДТН – доктор технических наук.

31. АН – Академия наук.

32. ГСТ – Герой социалистического труда.

33. ТГ-02 – Горючее для жидкостных реактивных двигателей.

34. ЭПК – Электропневмоклапан.

35. ММР-05 – Малая метеорологическая ракета.

36.ЛПП – Лечебно-профилактическое питание.

37. С3.29М5 – ЖРД для самолетов разработки ОКБ-3 Д.Д.Севрука.

38. НИИПП – НИИ «ПЛАСТПОЛИМЕР» г. Ленининград.

39. ТНА – Турбонасосный агрегат.

40. «БИ» - Первый самолет в СССР, стартующий с земли с помощью ЖРД.

41. МВТУ – Московское высшее техническое училище им. Н.Э.Баумана.

42. МКС – Международная космическая станция.

43. ТКС – Транспортный корабль снабжения.